— Рабочее место…коллеги… — растерянно металась от двери к манящему теплотой оголенному телу, — я сегодня пораньше уйду, живот закрутило.

И бросилась в бега, хватая по дороге сумочку и уже понимая, что домой возвращаться не имело смысла. Найдёт, в этот раз дверь руками выломает, только бы добраться. Что будет завтра подвисало огромным вопросом над моей головой.

Бродила по улицам, не разбирая дороги, пока телефон разрывался от звонков. Сама не поняла, как набрела на дом Полины, без предупреждения решила лично попросить переночевать. Больше идти некуда.

— Вера Прокофьева, ради Бога, оставьте нас уже в покое, — цедила сквозь зубы Полина, пока открывала мне двери, — клянусь, ещё слово и ночью я накрою вашу голову подушкой и сяду сверху.

— Слышишь, что жена твоя мне говорит, радушный приём сынок, — язвительный пожилой голосок звучал бодро, с заискиванием.

— Проходи, Анют, чего стоишь, ты как раз к самому горячему. Сейчас посмотришь, почему нужно пользовать презервативами до знакомства со свекровью.

— Ой, срамота, и детей ведь этому учить будет.

— Мама, прошу, — Женька достал ладонь из кармана растянутых шорт и выставил перед матерью ладонь, своего рода барьер, — мы только помирились.

— Тихо! — Крикнула Полина. — Мне звонят.

— Так, гляшь, у неё яйца по увесистей твоих будут, — старушка злобно хихикнула, на бледное лицо сына.

— Слушаю… да… зачем?… поняла…да — положила телефон, — ты ничего не хочешь мне сказать?

— Могу переночевать у тебя?

— Да, — Полина смерила меня странным волнением, заинтересованно приподняла бровь. — Очень интересно, — протянула.

Открытые окна донесли визг резкого торможения колёс, потом торопливые шаги по ступеням.

— Только не говори, что, — не успела я договорить, как постучались.

— Открыто.

Лицо старушки показалось из комнаты, Женька удручено пялился на незнакомого мужчину, от которого Полина отошла на добрых три шага и чуть ли не поклонилась.

Тело зажалось, мне хотелось отдохнуть от колесницы невероятных чудес, побыть наедине с собой, а может в очередной раз сбежать. Некуда, дверь перекрыта, комнаты заняты людьми, а третий этаж давал возможность выхода только с один исходом.

Дмитрий Станиславович откинул голову назад и прикусил губу в неком успокоении, что смог найти потерянное. Напряженные плечи расслабились, грудь учащённо поднималась. Он смотрел на меня иначе с тех пор, как всё выяснилось. Строгий, пренебрежительный, теперь внимательный, томный. Может, и раньше так было, только моё отношение было иным.

— Я столько потратил времени, чтобы раскрепостить тебя, — он нежно коснулся моей ладони своей, подошёл ближе, — а ты не можешь меня направить.

— Эти отношения, — неловко говорить, когда праздное любопытство прокалывает насквозь с разных сторон, — если можно так выразиться.

— Они самые, не смущайся.

Почувствовала спиной стену, отходить больше некуда. Кончик носа коснулся моего лба, нежно проводя линию к уху. Сердце забилось в груди так сильно, что отдавалось в каждой клеточке.

— Завязаны только…

— На сексе, верно?

— Вот это да, — Полина со старушкой переглянулись в потрясении, каждый в своём.

Дмитрий Станиславович посмотрел через плечо, проследив за причиной моего замешательства и шагнув в сторону, закрывая их собой.

— Если мне нужен только секс, зачем держать тебя в качестве секретаря? — Он пригнулся, опустившись до уровня моих глаз, положил ладонь на мою щёку, нежно массируя кожу большим пальцем. — Ненавидеть выходные, ждать встречи, гадать, в чём ты появишься в офисе, какой у тебя будет вид с утра, как ответишь на мои слова.

Неужели я была настолько невнимательной? Убрала его руку, тяжело было думать, когда его губы были на таком незначительном расстоянии, а дыхание туманило разум.

— Будь по твоему, я покажу тебе разницу.

Глава 13

При жизни мне удалось застать собственный, персональный ад. Ожидание подлой неизвестности (уже который день) и сталкер с букетом у лифта на первом этаже, в самом эпицентре зарождения слухов. Спасала мантра, которая, подобно марионеточным ниточным, удерживала на ногах и совершала движения моими ногами механически, не задумываясь и не обдумывая. «Я покой».

Довели твари, до нервных тиков, до истерики подкатывающей к горлу, до улавливания любых прижимок периферийным зрением, мужчины — это зло воплоти. «Я окружён покоем».

Надеюсь, у вас всех такое будет, вот посмеюсь, вот насмотрюсь. «Покой меня защищает».

Слухи продолжают кочевать, а Валера в топку бочонок горючего подливает. Чтобы всё взлетело к чертям. «Покой меня поддерживает».

— Это тебе, — протянул подобно взятке.

«В покое я в безопасности».

Прожала кнопку лифта, чуть сустав не вывернула, аж палец покраснел. На Валеру не посмотрела, сделала вид, что он бесплотное приведение, а у меня к ним иммунитет. «Покой во мне».

— Нет, Валер, ты ошибся, — тяжелый голос генерального пошатнул внутренний сбалансированный покой, — не беспокой больше Анну Ильиничну.

Повела взглядом в сторону, подозрительно притихли эти двое, а показать заинтересованность не могла. Держалась как ледник на солнцепёке. «Покой мой».

Букет Валеры понуро повис в руке, красные пятна начали подступать к щекам. Лифт задерживался или вовсе сломался. На дисплее продолжал маячить четырнадцатый этаж.

От Дмитрия Станиславовича исходила бодрость и что-то еле уловимое, ироничное. Белки глаз закололо, так упорно они ещё не пытались вывернуться на сто восемьдесят градусов.

— Так соскучился по пальцам во рту?

Подавилась слюнями, прыснула в кулак. Хитрый, подлый сыч. Как только посмел?

Валера недоуменно посмотрел на меня, потом на Дмитрия Станиславовича и удалился, забросив букет в урну. Ноги его перебирали так быстро, словно в юности он увлекался народными танцами, так сказать плавающий шаг в ускорении. Интуиция подсказывает — день будет очень длинным.

Тело зудело от пристального внимания моих коллег, автоматы с напитками сегодня пользовались популярностью. «Всё хорошо». Металлические створки раздвинулись, и я почувствовала увесистый толчок по заднице, с хорошим таким, смачным сдавливанием пальцев на правой половинке. Всё вовсе не хорошо.

— Как вы смеете? — Тут же возмутилась, поднимая сумку к груди.

— Странно, раньше тебе нравилось. — Нарочито громко.

Слухи не утихнут, окрепнут и зацветут пахучим садом. Мстит гадёныш, границы переходит, прощупывает меня на уязвимость. Глаз задергался, носок начал отстукивать ускоряющуюся мелодию, марш нарастал, отдавался в ушах, заиграл эхом с обертонами в голове.

Сегодня столько встреч, а генеральный свихнулся.

Нападки пришлось проглотить, запихнуть раздражение в то же место, где было всё остальное, чтобы продолжать садистскую ролевую модель — босс и подчиненный. Разница, о которой он вчера говорил, ударила подзатыльник по тихой гавани, в которой раньше находилась.

— Не думай писать новое заявление, — только успела подать утренний энергетик, — тебя больше никуда не возьмут.

— Антон Павлович ожидает вас в приёмной, могу его пригласить?

— Конечно.

Гончаров по привычке, вернее по правильному питанию, судя по осунувшемуся животу, попросил стакан воды. С дежурной улыбкой вернулась.

— Что-нибудь ещё?

— Горловой, но уже после, — как бы между делом, с такой легкостью, словно это было обыденными привилегиями.

Переплела пальцы в замок и уставилась на Антона Павловича, который нахмурился, переваривая сказанное и сопоставляя с тем, от кого услышал. Сальная улыбка медленно поползла к округлым щекам.

— Хех, не знал Димка, что ты таким балуешься на работе.

— Обиходное название спрея для горла, Дмитрий Степанович немного приболел. — Уверена, выглядела сейчас я максимально потеряно, но вскинула подбородок и заставила себя расцепить руки.

— Пусть будет так, — генеральный засмеялся, Гончаров и вовсе потерял нить событий.